01

Честно говоря, я впервые веду вот такой "серьёзный" блог. Даже не представляю, с чего нужно начинать... Наверное, стоит начать с того, что было бы интересно рассказать.

Так как сижу на больничном, бездумно проводить время в интернете кажется чем-то абсолютно бессмысленным, а потому на карте памяти в электронной книге появилось несколько произведений, которые хотелось бы отметить. Кратко охарактеризую повесть Альбера Камю "Посторонний" (L'Etranger), настолько необычную по своему стилю (да и по содержанию, наверное), что её было тяжело взять в руки и так же тяжело отложить. У автора свой стиль письма, поражающий душу. Почему? А потому, что он рассказывает историю Мерсо (от первого лица) сухим, абсолютно не эмоциональным тоном. Эта сухость языка, подобная бумаге, прослеживается на протяжении всего повествования. Начинается всё с фразы 

"Сегодня умерла мама. А может быть, вчера -- не знаю",

которая и заставила меня изумиться и поскорее вчитаться в текст. С каждым словом, каждой строчкой, каждой страницей то прежнее изумление исчезало, и появлялось прежде непривычное чувство понимания героя, его чувств и поступков. Не буду описывать то, что происходило в период после смерти его матери в богадельне (наладившаяся связь с Мари Кардона, общение с Раймоном и т.д.), особого интереса это не представляет; разве что, как переходный момент, позволяющий более или менее понять натуру Мерсо. Вследствие непереносимой жары он нечаянно убивает одного из арабов, врагов Раймона, и попадает в тюрьму. Интересны его ощущения в тот период, общение с адвокатом и следователем. Разговор о вере, в которой Мерсо признаётся следователю, что не верит в бога, честно сказать, поражает. Поражает слепой верой следователя, упорно не желавшим принимать вполне простые и логичные доводы.

"Но мой адвокат, потеряв терпение, всплеснул руками так, что рукава мантии откинулись, открыв накрахмаленную сорочку, и воскликнул:-- Да что же это наконец! В чем обвиняют подсудимого? В том, что он похоронил мать, или в том, что он убил человека? В публике засмеялись. Но прокурор опять встал и, задрапировавшись в свою мантию, заявил, что надо обладать наивностью почтенного защитника, чтобы не почувствовать, какая глубокая, страшная и нерасторжимая связь существует между двумя этими, казалось бы, различными фактами.-- Да, -- патетически воскликнул он, -- я обвиняю этого человека в том, что он хоронил свою мать, будучи преступником в сердце своем!".

Поражает то, что творилось в суде. Убийцу судили не за то, что он убил человека, а за то, что он завёл отношения с женщиной на следующий день после смерти матери (которую, кстати, отправил в богадельню потому, что не мог её обеспечить достойным образом и общих тем для разговора у них уже не осталось), что он смеялся над фильмом в кино, что он не сожалел. И весь процесс разбирали не то, что сотворил Мерсо, не то, что он убил человека, а его отношения с матерью, его душу, его прошлое. 

"Я не взглянул на Мари. Я не успел, потому что председатель суда объявил -- в какой-то странной форме -- "от имени французского народа", что мне отрубят голову и это будет произведено публично, на площади. И тогда у всех на лицах я прочел одно и то же чувство. Мне кажется, это было уважение. Жандармы стали очень деликатны со мной. Адвокат положил свою ладонь на мою руку. Я больше ни о чем не думал. Но председатель суда спросил, не хочу ли я что-нибудь добавить. Я подумал и сказал: "Нет". И тогда меня увели."

Пятая глава, пусть и наименее объёмная, самая полная по смыслу. Именно она даёт читателям шанс проникнуть в душу человека, обречённого на смерть, заточённого в тюрьме. Позволяет понять всё смятение и лёгкую неопределённость того момента, всё то, что происходит в голове у человека, знающего, как кончится его жизнь. В конце-концов, можно просто познакомиться с таким человеком, как Артур Мерсо, и прожить с ним тот период от смерти матери до последнего визита священника в его камеру, проследить эту нить жизни и перевернуть что-то внутри себя.

На этом всё. Может, рассказываю я и плохо, но постаралась вложить сюда все те чувства, которые у меня были после прочтения этого произведения.

Ознакомиться с повестью самим.